«Гран-при» для убийцы - Страница 82

Мы следим за ними. Среди них выделяется один человек, его фотографию и фотографии других я принес. Остальные его явно боятся, но это не Ахмед Мурсал, которого я однажды видел и узнаю, как бы он ни пытался изменить свое лицо.

Старик протянул фотографии. Дронго долго их рассматривал, не спрашивая, о ком именно говорил связной. Потом поднял решительно одну фотографию.

— Вот этот главный, — сказал он уверенно.

— Да, — не удивляясь, кивнул старик, — почему ты так решил?

— Я знаю, кто это. Это Красавчик Фахри. Он ближайший подручный Ахмеда Мурсала.

— Мы следим за ними. Они готовят какую-то акцию. Но мы не можем понять, какую именно.

— Может, акция Мула состоится в Дамаске? — предположила женщина. — Это по-своему была бы изощренная месть террориста.

— Цель? — быстро спросил Дронго. — Убедить, что это делают иранцы?

Пусть даже ему это удается. Чего он этим добьется? Поссорит иранцев с сирийцами? У них и без того не очень хорошие отношения, но это не та глобальная цель, которую может поставить Мул. Он все-таки террорист масштабный. О взрыве в Дамаске никто даже не узнает, это мало кого будет интересовать. Нет, они готовят нечто другое. Как глупо, что я все время здесь сижу, — вдруг раздраженно заявил он. — Мне нужно быть там, а не здесь.

— Что вы еще можете сделать?

— Завтра я думаю выйти в город.

— Нет, — решительно сказала женщина. Старик покачал головой.

— Ты неисправим, — сказал он ровным голосом. — Но ты напрасно считаешь, что все должен делать только сам. Если все пройдет нормально, то завтра вечером этой четверки уже не будет в Дамаске. И вообще нигде не будет.

— В каком смысле?

— Они будут в аду, — так же спокойно ответил старик.

Дронго посмотрел на женщину. «Акция возмездия, — понял он, — специальная программа МОССАД по уничтожению террористов».

— Да, — ответил за нее старик, — их нельзя оставлять в живых.

— Нет, — решительно возразил Дронго, — убить легче всего. На их место придут другие, о которых вы уже не будете знать. Нужно попытаться выяснить, почему они сидят в Дамаске, что они замышляют, где находится Мул? А уже потом сводить счеты.

— Это не сведение счетов, — возразил старик, — это оплата счетов.

— Вы упускаете свой шанс, — раздраженно сказал Дронго, — дайте мне хотя бы один день. Мне нужно на них посмотреть, нужно понять, почему они здесь. Чего они ждут.

— Вы должны отсюда уехать, — сказал старик.

— Об этом не может быть и речи, — возразил Дронго, — я обязательно должен остаться, надо хотя бы попытаться выяснить, что они замышляют.

— Тогда остаюсь и я, — кивнула Алиса Линхарт.

— Нет, — строго сказал старик, — вы не можете остаться. Мне поручено передать вам, что это приказ. Ты можешь делать все, что хочешь, — добавил он, обращаясь к Дронго, — но она должна немедленно уехать. Уйти со мной прямо сейчас.

Алиса Линхарт взглянула на Дронго. Потом посмотрела на старика.

— Прямо сейчас? — спросила растерянно.

— Немедленно, — подтвердил старик, — я не уйду отсюда без вас. Дронго развел руками.

— Они правы, — кивнул он, — вам нельзя больше здесь оставаться. Вы и так подвергли себя невероятному риску. Если я попадусь, у меня еще будут шансы отсюда выбраться. Если арестуют вас, мне даже страшно подумать, что с вами сделают. Уходите.

— А вы?

— Я должен остаться в Дамаске. Представляете, как им важен этот город, если даже после смерти двух своих боевиков они не уезжают отсюда, а лишь меняют место проживания? Мне интересно, чего они ждут и почему вообще приехали в Дамаек. Пока не узнаю этого, я отсюда не уеду.

— Вы останетесь здесь один, — это был не вопрос, это была печальная констатация факта.

— Конечно. В конце концов, я ничем не рискую. Просто сижу в подвале и ожидаю новых известий. Я ведь не выхожу в город.

— Вы здесь долго не усидите, — возразила она. — Я знаю ваш характер.

— Возможно, — согласился он, — борода у меня уже выросла. Вполне достаточная для моих пробежек по городу. Что-нибудь придумаем.

Она повернулась к старику.

— Мне идти прямо сейчас?

— Да, — кивнул он и встал.

Она подошла к Дронго и легонько коснулась его лица.

— Удачи, — чуть улыбнулась, мучительно сдерживая свои чувства.

— Спасибо, — он улыбался в ответ. Она вдруг порывисто схватила его за плечи, быстро поцеловала и, ничего больше не сказав, резко повернулась, первой шагнула к лестнице.

— Идемте, — позвала связного и начала подниматься вверх, уже не оглядываясь на оставшегося в подвале Дронго. Когда старик вытянул лестницу, Дронго остался совсем один. Он прошел к дивану, все еще хранившему тепло ее тела, устало опустился, словно почувствовал некий груз своих лет. И замер, глядя перед собой.

— Дамаск, — прошептал он, — город ненависти Мула. Неужели он хочет нанести свой удар именно здесь?

Он растянулся на диване, закрыв глаза. Пистолет лежал рядом. «Завтра, — подумал он, — завтра тринадцатое апреля. Как быстро проходят дни, даже в этом подвале. Завтра мне нужно увидеть их самому».

Дамаск. 13 апреля 1997 года

Рано утром, когда снова раздался характерный скрежет над головой, Дронго уже сидел в ожидании. В эту ночь, впервые оставшись здесь один, он спал плохо: волновал предстоящий выход в город, словно самая главная и самая решающая экспедиция в его жизни. Старик медленно спустился вниз и протянул ему сумку.

— Здесь арабская одежда, — сказал он. — В ней ты, может быть, не будешь так бросаться в глаза. Наверху нас ждет друг, который будет все время с тобой.